Вавиловы. Мои бабушка и дедушка. Любим их по умолчанию

Память о бабушках и дедушках живёт в наших сердцах и проявляется в рассказах, воспоминаниях, семейных историях, в памятных вещах, подарках и реликвиях, фотографиях, передающихся из поколения в поколение.

Самые светлые воспоминания моего детства – летние дни, которые мы с сестрой проводили у дедушки с бабушкой. Особое было счастье – погостить с ночёвкой. Дом № 8 по улице Белинского поставил в 1941 году мой дед, Григорий Прокопьевич Вавилов. К небольшой бревенчатой кухне, в которой раньше ютилась семья из пяти человек, была пристроена комната. На внутреннюю отделку времени не хватило – началась война.

Дом – бревенчатый флигель. Два окна, с красивыми ставенками смотрят на улицу Белинского. Перед домом палисадник с кустами крыжовника, чёрной смородины и несколькими рядами картошки. Там же две стройные высокие берёзы – весной, украшенные серёжками, они были необыкновенно хороши. Справа от ворот дома – четыре деревца – ранетки в мае стояли в белой пене, привлекая своим цветением пчёл. После первого мороза ранетки становились мягкими и вкусными. И берёзы, и ранетки посадил дедушка.

Дверь в дом открывалась большим самодельным ключом. В сенях ступеньки, справа кладовка, слева, за раздвижными дверями – «холодильник». Прямо – входная дверь. Кухня и комната скромных размеров. Обстановка самая простая: русская печь, лавка, да умывальник. Справа от входа большой ящик с инструментами – наша «сцена», над ним вешалка и полочка для головных уборов. Слева – вешалка с дедушкиным полотенцем – домотканым и вышитым по краям. Комод, большой стол у окна. В простенке между ними под наклоном зеркало и фотография родных в самодельной рамочке, ниже – гвоздик с ножницами. Рядом  –  столик и навесной шкаф с посудой. Бабушкина кровать за занавеской – наше любимое секретное место. В комнате – круглая печь, диван с двумя тугими валиками, гардероб, дедушкина кровать, над которой висела «Неизвестная» Крамского, стол с полкой для книг, два цветка на высоких подставках, телевизор и оранжевый абажур. Вся мебель была сделана руками деда.

И в доме и во дворе всегда был идеальный порядок, каждая вещь на своём месте, непреклонное «убирать за собой» соблюдалось всеми. И ещё одно важное правило: если тебя позвали к завтраку, а ты не пришёл – будешь терпеть до обеда, к обеду не пришёл – терпи до ужина. Уговаривать было не принято, потому что каждый занимался своим делом. Я ни разу не видела, чтобы бабушка или дедушка сидели без дела – всегда в работе: корова, огород, дом.

Бабушка была среднего роста, приятной полноты, глаза с искринкой, от улыбки – ямочки на щеках, ладони  суховатые, как две маленькие лодочки всегда в движении. Опрятно одета, в чистом фартуке. Мастерица на все руки – ткала, пряла, вышивала, шила и перешивала, вязала. Многие невесты заказывали у неё платья по фасону, придуманному именно для них. Обучилась шитью бабушка у бывшей дворянки, которая вела кружок кройки и шитья в Белом доме ещё до войны. Сдала экзамен – сшила зимнее пальто, купила швейную машинку через Посылторг. Умение шить не раз спасало семью в трудные военные годы.

А какие пироги, пирожки и шаньги она пекла! Иногда и для свадебных торжеств просили её что-нибудь испечь. Моими любимыми были пирожки с морковкой – сколько раз пробовала у других, но бабушкины – самые вкусные! Она была замечательной огородницей – первой в своём районе начала выращивать помидоры!

Чёрно-белую корову Жданку все очень любили. Подоить, накормить, напоить, в табун отправить – на бабушке. Покос, заготовка сена, в конюшне прибрать, воды натаскать – на дедушке. Потому щедро давала Жданка вкусное молоко! А когда сено привозили с покоса, сваливали возле ворот – вся округа благоухала духмяным разнотравьем! Несколько мужиков спешили скорее убрать его на сеновал трёхрогими деревянными вилами, а мы с сестрёнкой прыгали и кувыркались в сене сколько душе угодно! Дедушкин покос был очень красив, хоть картину пиши. Здесь же был Вавилов ключ со студёной водой. Его местонахождение подробно описал наш краевед Виктор Владимирович Казаков в книге «Золотые россыпи Кыштыма» – большой друг семьи Вавиловых. Вот и выходит, что дедушкино имя в роднике живёт!

Зимними морозными вечерами, когда мы с родителями, нагостившись у бабушки с дедушкой, шли к остановке, баба Тоня нас всегда провожала,  показывала нам с сестрёнкой созвездия, учила узнавать, когда луна спадает, когда растёт, чего ждать, если луна «в шубу оделась». Смотрю в звёздное небо – всегда бабушку вспоминаю. Она знала много разных интересных вещей. За работой пела негромко, часто свои рифмовки придумывала, могла написать поздравление в стихах. Много читала, очень любила Шолохова.

Родилась моя бабушка Антонина Ивановна Вавилова (в девичестве Полушина) в деревне Полушины Вятской губернии в 1904 году. Семья была многодетной: шесть дочерей и сын Николай. В те времена землю выделяли только на лиц мужского пола: отца и сына. Приходилось очень тяжело. В три года Тонечку посадили за прялку! В четыре – выдали маленький серп. В семь лет она умела вышивать полотенца, вязать, успевала присматривать за младшими сёстрами. Смогла окончить три класса церковно-приходской школы с хорошими отметками. Учитель уговаривал отца, чтоб способная девочка продолжила учёбу, но тот был непреклонен – дома работы много.

 В Первую мировую войну единственного сына и брата Николая призвали на фронт. Он попал в плен. Условия содержания пленных были ужасными, их попросту не кормили. Всё кожаное было съедено, что можно было выкопать из земли – выкопано. Николай умер от голода. Об этом родные узнали от вернувшегося с войны земляка.

Отец бабушки Иван Матвеевич после сбора урожая уезжал на заработки в Иркутск. Экономя на всём, ему удалось скопить денег и осуществить свою мечту – построить хороший дом! В цокольном этаже была лавка, где продавалась упряжь для лошадей и скобяные изделия, а на верхнем этаже жила семья. В лавке и увидел Тоню впервые её будущий муж, мой дедушка Гриша, когда зашёл купить гвоздей. Первое впечатление его было таким: «Кто ж её такую конопатую замуж возьмёт»?! Надо сказать, что Тоне он тоже не понравился тогда.

Мой дедушка Григорий Прокопьевич Вавилов – сын крестьянина, родился в деревне Живёнки Вятской губернии Орловского уезда Коврижской волости в 1901 году. В семье было десять детей. Григорий окончил Тохтинское начальное народное училище в 1914 году, затем с 1915 по 1918 год обучался столярно-токарному ремеслу в Кленовицкой учебной мастерской. Вскоре его призвали на службу в армию. Время было тяжёлое – гражданская война. В семье умерли от тифа родители и шестеро детей. После войны перебрались на Южный Урал к дяде, в село Белокатай. Дядя и надоумил его поскорее жениться, только в жёны взять настоятельно посоветовал деревенскую, – уж очень бойкими были уральские девушки. Выбрал Гриша себе в жёны «конопатую» Тоню, она к тому времени расцвела, похорошела. 12 сентября 1923 года сыграли свадьбу. Родились в семье двое детишек Коля и Люда, вот только умерли рано от дизентерии.

Жильё решил строить сразу на три семьи – братьям тоже придёт время жениться! Срубили крепкий длинный дом: три части – три отдельных входа. Понадобиться – открывай, заходи и живи. Но оформил дедушка дом на себя одного, чтобы сэкономить расходы. Это и сыграло потом злую шутку. В семье уже подрастали дочки Зина и Галя, когда однажды вечером раздался тревожный стукв дверь и знакомый торопливо предупредил: «Гриша, бегите, сегодня ночью вас раскулачивать будут»! Собрались в спешке, что смогли, погрузили на телегу, посадили дочек, прикрыли сверху мешковиной, привязали корову, и отправились в Касли. Пожили в Каслях, потом переехали в Кыштым,  в  съёмный дом на улице Пролетарской.

Почти перед самой Великой Отечественной войной семье удалось купить маленький домик по улице Белинского и пристроить комнату. Григория Прокопьевича мобилизовали. Сначала отправили в Чебаркуль, подучили немного военному делу – и на фронт. Ему был сорок один год. Воевал на Калининском фронте, защищал Москву, Тверь, побывал в Ржевской мясорубке. Зима 1941 года была очень морозной – 30-40 градусов. Как рассказывал нам дедушка, солдатам не разрешалось заходить в дома обогреться, даже если их приглашали сами жители. На ночь солдаты вырывали в снегу яму, ложились в неё, как сельди в бочке, вплотную друг к другу, сначала лежали на одном боку, потом по команде переворачивались на другой.

В феврале 1942 года подо Ржевом, во время боя он подносил боеприпасы, рядом разорвался вражеский снаряд. Потерял сознание, очнулся, никого из наших бойцов рядом не было. Его обмороженные ноги так опухли, что валенки невозможно было снять. Руки опухли так, что винтовку не мог держать, не то, что стрелять.С большим трудом ему удалось выползти на дорогу. Мимо, не останавливаясь, проносились автомобили, один грузовичок вдруг неожиданно притормозил – молодой лейтенант заметил, что дедушка жив, дышит: пар изо рта поднимается. Закинули его словно мёрзлое полено в кузов.

Так дедушка попал в госпиталь. Там валенки разрезали и сняли, снялась и кожа как перчатки с рук, с ног – как носки. Спасибо медикам, они сумели спасти руки и ноги, обошлось без ампутации. Всю оставшуюся жизнь дедушка хотел найти и поблагодарить того лейтенанта за спасение. Для фронта дедушка был уже не пригоден. После госпиталя служил в тылу в нестроевых частях. Вернулся к семье летом 1946 года.

Дедушка был среднего роста, имел тёмные волосы, карие глаза, прямой нос. По-мужски – подтянут, красив, всегда аккуратно одет. По характеру спокойный, неспешный, рассудительный. Говорил мало, но по делу. Мама вспоминала, что дедушка, после работы, когда починял что-нибудь, пел, а голос у него был хорош!

Сколько его помню, он всегда что-нибудь делал. По профессии столяр-краснодеревщик, но мог выполнять плотницкие, бондарные, печные работы. Выделывал кожу, чинил любую обувь, он даже умел вязать носки! Девушкам делал в приданое комоды и буфеты. Многие окна на улицах Кутузова и Пеньковка были украшены кружевными наличниками, изготовленными его руками. Работал Григорий Прокопьевич в разное время на лыжной и кондитерской фабриках, в горпищекомбинате, и везде заслужил почёт и уважение. Мы ни разу не видели дедушку пьяным, не слышали от него бранного слова. Любил поэзию, знал классиков, например, читал наизусть стихи Лермонтова и Некрасова.

Когда началась война, моей бабушке было тридцать восемь. Осталась после проводов мужа на фронт с тремя детьми 14, 12 и 10 лет. Вскоре её мобилизовали на лесоповал. Была тогда в Кыштыме такая организация – «Гортоп», которая занималась заготовкой дров. В ней работали одни женщины. Они валили лес ручными пилами, обрубали сучья, распиливали хлысты на брёвнышки и складывали в поленницы. Сучья обязаны были собрать и сжечь, чтобы делянка была чистой. Иначе работу не принимали. Женщины надсадились, конечно, на такой работе. Бабушка в свои 38 выглядела 58-летней. Придёт с работы чуть живая, голодная, поест, конечно, не досыта, берёт свои рабочие брюки и пришивает очередную заплату и так каждый день, кроме выходного. А в выходной, если лето, идёт с детьми сено заготавливать для коз. Корову у них перед войной убило поездом. Бабушка старалась делать самую тяжёлую работу.

В самом начале войны в дом подселили эвакуированных – семью офицера с курса комсостава «Выстрел», их разместили в недавно отстроенной комнате. Вскоре офицера отозвали назад, а его жена очень подружилась с   бабушкой. Наташа была профессиональным поваром и подсказывала, как из ничего хоть что-то приготовить. Вскоре она родила Валечку. Однажды, Наташе как жене боевого офицера привезли дрова. Моя мама, тогда 12-летняя девочка, придя из школы, увидела это и решила помочь – расколола все чурбачки и в поленницу сложила. По маминым словам был сильнейший мороз, и дрова кололись легко. Наташа очень удивилась и поругала маму: «Галя, ты же девочка»! Когда Наташа с дочкой вернулась из эвакуации домой, они с мамой переписывалась.

Григорий Прокопьевич и Антонина Ивановна вырастили троих детей. Все стали уважаемыми людьми. Дочери Зинаида и Галина выучились на учителей начальных классов в кыштымском педучилище, которое находилось в здании прогимназии. Зинаида Григорьевна преподавала в третьей школе, Галина Григорьевна – в школе посёлка Слюдорудник. Вскоре обе получили ещё и библиотечное образование и работали в библиотеках города. Сын Анатолий вместе с другом Виктором Казаковым окончил Асбестовский горный техникум. Работал на шахте в Асбесте.

Вместе Григорий Прокопьевич и Антонина Ивановна прожили 53 года и умерли в один год, 1976 – 18 декабря бабушка, через одиннадцать дней, 29 декабря дедушка. Когда их не стало, дом продали.  Он до сих пор мне снится, и больно сжимается сердце, когда идёшь или проезжаешь мимо.

Самые яркие моменты нашего с сестрой Мариной детства – это не Новый год. Это когда открываешь дверь, а к тебе в гости пришли самые дорогие люди – деда Гриша и баба Тоня. Они не дарили нам подарков никогда, мы даже не задумывались почему. Но их неожиданное появление было для нас всегда самым лучшим праздником! Откроешь дверь и кричишь от радости: «Мама, папа! Посмотрите скорее, кто к нам пришёл»! Мы любили и любим их по умолчанию».

О. А. Большакова

Фото:

1. Вавиловы Григорий Прокопьевич и Антонина Ивановна с внуками Евгением, Ольгой, Мариной, Юрием. 1970 год.
2. Бабушка Антонина Ивановна Вавилова у дома.
3. Семья Вавиловых. Григорий Прокопьевич стоит крайний слева, его жена Антонина Ивановна сидит крайняя слева, у неё на руках дочь Галя, в центре стоит старшая дочь Зина. 1930 год.
4. Вавилов Григорий Прокопьевич, участник Великой Отечественной войны. 1946.
5. Семья Вавиловых. 1947 год.